Палицыны
Казанские помещики Палицыны принадлежали к одной из ветвей огромного древнего дворянского рода [1]. В Дворянской родословной книге Казанской губернии [2] записаны 4 отдельные семьи Палицыных, три из которых имеют отношение к теме нашего рассказа. Их родоначальником является капитан флота бригадирского ранга Михаил Иванович Палицын. Из пяти его сыновей – Дмитрия, Ивана, Василия, Бориса и Афанасия, по крайней мере, двое (Дмитрий и Афанасий) были морскими офицерами, имели чин капитан-лейтенанта.
В 1788 году жена Михаила Ивановича Степанида Павловна урожденная Маматова отсудила родовое имение в сельце Екимень-Маматово Лаишевского уезда. Кроме того, Михаил Иванович, а потом его дети владели крестьянами в селе Волосниково Спасского уезда. Оно досталось ему от отца майора Ивана Борисовича Палицына. Степанида Павловна умерла вскоре после 1788 года, не успев насладиться полученным имением. В 1790 году Михаил Иванович проживал в Казани с 17-летним сыном Борисом, а в 1792 году – один с дворовыми слугами. Их имена обнаружены в исповедных ведомостях храма Николая Чудотворца Тульского. В этом же храме Михаил Иванович был отпет, умерев 23.12.1792 г. в возрасте 64 года [3].
Об Иване Михайловиче Палицыне никакой информации не найдено. Скорее всего, он умер молодым, поскольку после смерти отца в наследство вступили только Дмитрий, Василий, Борис и Афанасий.
Очень мало сведений о Борисе Михайловиче Палицыне. В 1791 году он сержант артиллерии, в 1804 году – майор, в 1807 году его почему-то называют капитаном флота (может ошибка?). После 1807 года имя Бориса Палицына больше в метрических записях не встречается. Уехав в 17-летнем возрасте из Казани, он, видимо, больше сюда не возвращался.
В Казанском крае задержались Дмитрий, Василий и Афанасий Палицыны. Василий Михайлович вышел в отставку в чине подпоручика. Где-то в 1810-х годах он поселился в сельце Екимень-Маматово, где, согласно [2], владел 20 душами мужского пола и 22 душами женского. Женой Василия Михайловича была Марфа Дмитриевна Дубынина, дочь капитана Дмитрия Андреевича Дубынина, помещика с. Гусиха Спасского уезда [4]. Примерный год рождения Василия Михайловича удалось определить по исповедным ведомостям села Емельяново за 1815 и 1825 годы. Он жил в деревне один, но о его вдовстве в исповедках не сообщается. Детей у Василия Михайловича не было. Во всяком случае, после его смерти 11.07.1836 г. [5] новых помещиков в Маматово не появилось.
Афанасий Михайлович Палицын был офицером Балтийского флота, вышел в отставку капитан-лейтенантом. Был женат на Александре Фёдоровне Горемыкиной, дочери коллежского советника Фёдора Васильевича Горемыкина. Палицын владел долей родительского имения в Екимень-Маматово, 17 душами крепостных в Волосниково и полученными в качестве приданного за женой 30 д. в Читаки. После выхода в отставку Афанасий Михайлович служил судьей в Лаишевском уездном суде. Семья проживала в Лаишево, они были прихожанами Софийского собора.
В этой семье Палицыных было трое детей. Старший Николай родился в Читаки 24 февраля 1805 года [6]. Его восприемниками были дядьки по матери Василий и Пётр Фёдоровичи Горемыкины. Позже у Палицыных родились дочери Надежда и Юлия. Где жили Палицыны после выхода Афанасия Михайлович в отставку, пока не установлено. Запись о смерти Александры Федоровны Палицыной 12.03.1846 г. найдена в приходской книге Покровской церкви Казани за 1846 год [7], но ранее Палицыны в метрических книгах этого прихода не зафиксированы. Афанасий Михайлович умер примерно в 1850 году. Именно тогда в метрических записях селений Маматово и Волосниково исчезло его имя, и появились новые помещики – Надежда Яшина и Юлия Донская. Надежда Афанасьевна Яшина – это старшая дочь Афанасия Михайловича. Ничего пока о ней рассказать не можем кроме того, что её муж был губернским секретарем, а в 1853 году она числилась уже вдовой. Вторая дочь - Юлия Афанасьевна вышла замуж 29.07.1834 г. [8] за врача Венедикта Григорьевича Донского [9]. У них был свой дом в Лаишево. Донские были прихожанами Софийского собора. Венедикт Григорьевич происхождением из духовенства, окончил Московское отделение медико-хирургической академии. У Юлии Афанасьевны родилось двое сыновей – Владимир в 1835-ом году [10] и Николай в 1836-ом [11]. Юлия Афанасьевна умерла первой, в 1861 году вдовец женился второй раз. Фамилия Яшиных из метрических записей Екимень-Маматово исчезла довольно быстро, а имя Юлии Донской сменилось на наследников Донских (видимо, это сыновья Юлии Афанасьевны) в 1854 году. О старшем сыне Николае Афанасьевиче Палицыне никакой информации найти не удалось. Его имя в просмотренных метрических книгах Читаки, Маматово и Волосниково не встретилось ни разу.
Дмитрий Михайлович Палицын был, по-видимому, старшим из братьев. Он служил на флоте, имел чин капитан-лейтенанта. Умер примерно в 1804/05 году. С 1805 года владельцем крестьян стала числиться его вдова Елена Андреевна. Она вместе с детьми после смерти мужа перебралась жить в Екимень-Маматово. По исповедным ведомостям местного храма удалось установить состав семьи и приблизительные даты рождения детей Дмитрия Михайловича: Анны, Елизаветы, Любови, Павла, Александры, Глафиры и Михаила.
Дети Дмитрия Михайловича рождались во время его службы. В 1796-99 годах ни один из помещиков Палицыных не исповедовался в храме Емельяново. Они тогда ещё в Маматово не жили. И дети Дмитрия Михайловича, скорее всего, был крещены по месту службы отца. Хотя, когда Павлу Дмитриевичу понадобилось свидетельство о рождении, он обратился почему-то в Казанскую консисторию. Чиновники от церкви прекрасно знали, что дворяне в XVIII веке не утруждали себя контролем за наличием метрической записи о рождении своих детей в приходских книгах, а священники почему-то таких записей часто не делали. Поэтому для получения свидетельства о рождении разрешалось вписать дату рождения в метрическую книгу задним числом. Для этого нужно было только письменное свидетельство присутствующих при крещении. В ГАРТ хранится дело от 1846 года [12], заведенное по прошению Павла Дмитриевича Палицына, о регистрации его рождения по показаниям свидетелей. В качестве свидетелей названы Афанасий Палицын и Анна Фёдоровна Алехина, а также сестры Любовь, Александра, Анна и Елизавета, причем Александра родилась после брата. В течение трех лет проходило расследование, в результате которого выяснилось, что крестившие священнослужители уже умерли, сестра Глафира и брат Михаил болеют, а Анна и Елизавета куда-то уехали (как потом выяснилось, в Волосниково). Про Любовь и Александру почему-то не вспомнили. Да и сам Павел Дмитриевич уехал в Петербург и оттуда жаловался на длительность расследования. Чиновникам понадобился формулярный список отца (вот бы посмотреть!) и другие документы и справки. В конце концов запись о рождении Павла Палицына 10 января 1798 года была внесена в оба экземпляра метрической книги за данный год, а Павлу Дмитриевичу было выдано свидетельство. Очень интересно, зачем оно ему понадобилось в 48 лет?
Пока дети были маленькими Елена Андреевна и Василий Михайлович вели хозяйство в имении вместе, хотя формально крестьяне были поделены между братьями сразу после смерти отца Михаила Ивановича. Их крепостные крестьяне и дворовые слуги даже часто женились между собой, что не приветствовалось обычно между родственниками (всё-таки это собственность, как ни ужасно это звучит). Когда сыновья выросли, был произведен ещё один раздел имения – между матерью, двумя братьями и 5 сестрами. Раздел был официально оформлен 18.04.1834 г в Казанской гражданской палате [12].
Сестры Палицыны замуж не вышли, жили с матерью в Екимень-Маматово. Они своих крестьян не разделяли, в метрических книгах их крепостные писались как крестьяне господ Палицыных. Крестьяне Павла и Михаила Дмитриевичей писались отдельно. Павел, выделив своих крестьян, назвал эту часть селения деревней Павловкой. Ещё одним помещиком в Маматово был Афанасий Дмитриевич Палицын, а после его смерти – его дочери Юлия Донская и Надежда Яшина.
Сестры Палицыны постепенно старились и умирали: сначала Любовь (1851 г. [13]) и Анна (1852 г. [14]), потом Елизавета (1865 г. [15]) и Александра (1866 г. [16]). Записи о смерти младшей Глафиры найти не удалось. Все сестры, кроме Анны, и брат Павел умерли от чахотки. Видимо, была какая-то семейная предрасположенность к этому заболеванию. После смерти сестер новых помещиков в Маматово не появлялось, имущество переходило родственникам.
Павел Дмитриевич Палицын, как и его дядя Афанасий Михайлович имели достаточно большое количество крестьян в сельце Читаки. Там у Павла Дмитриевича была усадьба, в которой он, по-видимому, жил постоянно. Поэтому более подробно о его семье рассказано на странице, посвященной Читаки. А здесь остановимся на истории семьи его брата – Михаила.
Михаил Дмитриевич Палицын – младший ребенок в большой семье Дмитрия Михайловича Палицына, вырос без отца, в окружении большого количества женщин, намного старших его, и очевидно исполняющих любые его прихоти. Это, по-видимому, и определило все его дальнейшие жизненные проблемы, о которых рассказывают документы дел [17] и [18]. Воспользуемся этими документами, чтобы познакомиться с историей жизни Михаила Дмитриевича.
Детство Михаила прошло в деревне. В возрасте 14 лет (4.06.1820 г.) он был определен на службу юнкером в 26-ой Егерский полк, 1.09.1822 стал портупей-юнкером, а 26.01.1826 года переведен прапорщиком в Ревельский пехотный полк. 31 января того же года уволен по домашним обстоятельствам. 5.10.1833 г. устроился на службу в Казанский батальон военных кантонистов, 1.11.1838 г. получил звание подпоручика. Уволен со службы в 1840 году по домашним обстоятельствам. В походах не участвовал, наград не имел. Такова его характеристика, выданная в 1841 году.
4 февраля 1838 года Михаил Палицын венчался в Грузинской церкви с дочерью отставного чиновника 14 класса Павла Степановича Жемчужникова Марией Павловной [19]. К 1845 году в семье было двое детей – полугодовалая дочь Екатерина и младший сын Сергей.
4 мая 1845 года Мария Павловна с малолетними детьми отпросилась у мужа в гости в соседнее село Емельяново, а сама уехала в с. Сергеевское Спасского уезда к Ивану Петровичу Жукову, которого она называла своим дядюшкой. Оттуда она написала письмо своему родственнику Владимиру Фёдоровичу Желтухину. Пока не удалось разобраться, какими родственными связями соединены Жуковы и Желтухины с Жемчужниковыми. Но то, что семьи Желтухиных, Жуковых, Колтовских и Жемчужниковых близко общались, видно из списка свидетелей при оформлении свидетельства о рождении Ивана Петровича Жукова в 1846 году.
В письме к Желтухину Мария Павловна жаловалась на пьянство и разгульное поведение мужа, на его нежелание содержать семью, выражала опасение за будущее детей, если отец пропьёт уже дважды заложенное имение. Желтухин в свою очередь обратился к Лаишевскому уездному предводителю дворянства с просьбой рассмотреть жалобу и назначить опеку над имением Палицына в Екимень-Маматово. Началось разбирательство, в ходе которого опросили Марию Павловну, самого Михаила Палицына, соседей по поместью и даже дворовых слуг и крепостных крестьян.
Мария Павловна рассказала, что она 7 лет терпела пьянство и жестокое обращение мужа. Доходы от имения муж пропивал, не оставляя на расходы семьи ни копейки. Даже из приданого Марии Павловны (5000 рублей), находившегося на сохранении у В.Ф. Желтухина, муж заставил взять её 2000 рублей и растратил их неизвестно на что. Свое имение он заложил, а полученные 1500 рублей прогулял в Казани. Последней каплей стала угроза продать имение, оставив детей без средств к существованию. Это вынудило бедную женщину обратиться к родственникам и властям за помощью.
На просьбу назвать свидетелей такого поведения Михаила Дмитриевича она отвечала, что в деревне они жили уединенно, гости у них бывали редко, имен соседей-помещиков она назвать не может. Сестры Палицыны, по словам Марии Павловны, не будут свидетельствовать против брата тем более, что они её ненавидят. Дворовые слуги и крестьяне побояться говорить неугодное барину. Единственно, на кого она могла сослаться, это бывший командир Казанского батальона военных кантонистов генерал-майор Колтовский и полицмейстер Поль, которые были свидетелями разгульного поведения Палицына в Казани. Последние были опрошены и подтвердили, что сами видели Палицына в совершенно пьяном виде в обществе непотребных девок. За что, сообщил Колтовский, Палицын и был уволен со службы в 1840 году.
Подтвердили слухи о разгульной жизни Михаила Дмитриевича и его соседи помещики из Емельяново и Смолдеярово. И даже дворовые слуги не побоялись сообщить, что барин любил выпить и погулять, а после переезда в деревню его страсть к горячительным напиткам только усилилась. А барыня уехала из дома после большого скандала, когда муж громко кричал на неё и грозился сечь розгами как простолюдинку. Опросили всех крестьян (20 душ) поименно, и даже крестьян из Маматово, принадлежащих Афанасию Михайловичу Палицыну. Все подтвердили слова дворовых.
Сам Михаил Дмитриевич, конечно, всё отрицал. Как писали проверяющие, вышел он к ним трезвый, но на лице его были явные следы долговременного пьянства. Почему-то самостоятельно написать объяснение он не смог, поэтому его допрос составлен в виде таблицы «вопрос - ответ».
Разбирательство шло, как всегда, очень долго и, что интересно, под грифом "секретно". Писались запросы, справки, пересылались из одного места в другое документы. Остаётся удивляться, как хватало людям терпения в то время дождаться окончательного решения дела. Наконец к концу 1846 года было вынесено решение о взятии имения Михаила Дмитриевича Палицына в Екимень-Маматово под опеку. В [2] сообщается, что опекуном была назначена родная сестра Палицына Елизавета Дмитриевна, что сразу вызвало удивление. Если это было так, что вряд ли такое опекунство защитило интересы Марьи Павловны, находящейся с золовками в недружественных отношениях. Согласно архивным документам [17], опекуном в 1846 году Лаишевской дворянской опекой был назначен Иван Петрович Жуков, что более логично с точки зрения сложившихся обстоятельств.
В [17] описано, что Жуков вместе с выборными дворянами Дембровским и Калашниковым прибыли в Маматово с целью получить документы о залоге имения и описать имущество Палицыных. Но управляющий Михаила Дмитриевича, его дворовый слуга Григорий Иванов куда-то скрылся, а сестры Палицыны заперли дверь в дом и не пустили приезжих внутрь, заявив что брат тяжело болен. Дело было передано земскому исправнику, который должен был объяснить Палицыну меру ответственности за такое поведение. Исправник ответил, что разговора не получилось, поскольку 1) Палицын тяжело болен, 2) у него самого много других дел. Что было дальше, из документов дела [17] понять невозможно.
Более поздние документы [18] ещё менее информативны. Многократно в течение 1847-48 годов повторяется требование Сената об отсылке исполнительного рапорта. Видимо, чиновники этот рапорт долго не отсылали, и скорее всего, по причине невыполнения данного решения об опеке. В 1848 году в документах фигурирует другой опекун – штабс-капитан Смирнов, а в документе, датированном 22.01.1850 г., уже третий опекун – Павел Дмитриевич Палицын просил об освобождении от опекунского управления. Согласно [2], опекунское управление над имением в Екимень-Маматово было снято по решению Казанского дворянского собрания 24.03.1859 года, уже после смерти Павла Палицына и Марьи Павловны. Михаил Дмитриевич, скорее всего, продолжать жить с сестрами в деревне, предаваясь своему любимому занятию. А вот как выживала эти годы Мария Павловна с двумя маленькими детьми, сказать трудно.
К началу крестьянской реформы 1861 года в Маматово оставались следующие помещики: две сестры Палицыны – Елизавета и Глафира Дмитриевны, наследники Юлии Афанасьевны Донской, Дмитрий Павлович Палицын и Михаил Дмитриевич Палицын.
В ГАРТ найден лишь один Выкупной акт на имение в сельце Екимень-Маматово [20]. Согласно этому документу, 86 десятин 10 сажен земли передавались 36 душам крестьян за выкупную сумму 4308 рублей. Причем выкупной акт оформлен почему-то только 16.09.1883 года, а в качестве помещиков указаны «девицы Елизавета, Александра и Глафира Дмитриевны Палицыны с припиской «а ныне инженер-полковник Дмитрий Павлович Палицын». Похоже, что часть имения, принадлежащая тётушкам, досталось ему. Крестьяне Михаила Палицына перешли позже сыну Сергею Михайловичу Палицыну. Последний даже жил в Маматово со своей семьёй. Здесь 10.06.1873 г. от чахотки умерла его жена Ольга Егоровна лютеранского вероисповедания; ей было всего 24 года [21]. Две последние дочери Сергея Михайловича, видимо, родились от второго брака.
К сожалению, изучать историю землевладения после крестьянской реформы 1861 года значительно труднее, поскольку сравнительно доступные метрические книги перестают быть источниками информации. Имена помещиков после 1864-65 гг. в приходских книгах сельских храмов встречаются очень редко.
